Письма Уно Хольмберга. Введение.

ОТ РЕДАКТОРОВ.

В первой половине XX в. Уно Хольмберг (с 1927 г. Уно Харва) был одним из ведущих ученых академического сообщества Финляндии, занимающегося исследованиями в направлениях, которые собирательно можно назвать национальными. Хольмберг завоевал известность как исследователь мировоззренческих и религиозных представлений, духовной культуры архаического аграрного общества древних финнов. Однако из числа его трудов лучшим образом выдержали испытание временем те, которые посвящены другим финно-угорским народам, их религиозным дохристианским верованиям и мифологическим представлениям. Эти работы Хольмберг написал на основе первичного материала, собранного им в ходе этнографической полевой работы в России и в финляндской Лапландии.
В круг занятий Хольмберга входила также популяризация научных знаний. Примером этого служат пятнадцать путевых писем, написанных им для финских газет, в которых он описывал свои исследовательские поездки к удмуртам и марийцам, совершенные им в 1911 и 1913гг. Эти письма, опубликованные в выпускаемых в г.Турку газетах «Turun Sanomat» и «Uusi Aura», представляют основное содержание предлагаемой здесь вниманию читателя книги.
Благодаря переводам некоторых работ Уно Хольмберга-Харвы на мировые языки, его научные гипотезы и религиоведческие обобщения стали во многом достоянием и российских специалистов. В то же время практический ход полевой экспедиционной работы ученого остался по большей части не освещенным. Эту сторону деятельности Хольмберга призваны освещать его газетные корреспонденции. Картина хотя и остается далеко не полной, отправленные из России письма позволяют заполнить ряд пробелов в сведениях, связанных с поездками ученого. Они предоставляют также немало этнографической информации. Кроме того, письма могут служить и некой путеводной нитью к познанию личностных характеристик их автора. Хотя Хольмберг адресовал свои письма для широкой публики, тем не менее, его путевые письма представляют также определенный научный интерес.
За те сто лет, прошедших после российских путешествий Уно Хольмберга, финно-угроведение, разумеется, заметно продвинулось. Поэтому с точки зрения сегодняшних знаний некоторые соображения ученого являются устаревшими. Например, со времен Хольмберга представления о хронологии распада финно-угорского языкового сообщества на различные группы значительно изменились — возникла, как правило, необходимость существенного передвижения назад по времени датировки, касающейся процесса разделения языков.
Без преувеличения можно сказать, что финские оригиналы писем сегодня малодоступны — с газетными номерами столетней давности можно ознакомиться лишь в немногих научных заведениях. К тому же читаемость текстов в их первоначальном виде может оказаться для современных людей не совсем простой: они набраны готическим шрифтом и качество печати во многих местах неровное. В связи с этим для улучшения доступности этого материала для финской читательской аудитории редакторы-составители сочли целесообразным включить в это издание также и финские тексты писем. Они даются без какого-либо редактирования, т.е. их язык сохранен в первоначальном виде. Исправлены лишь явные типографские опечатки.
Предлагаемые переводы писем снабжены сносками-комментариями. Они все принадлежат перу редакторов-составителей этой книги.
Этнонимика, которая была в обиходе еще в первые десятилетия XX в., отличается от нынешней. В письмах названия народов и языков сохранены в той старой форме, в какой употреблял их автор. Лишь в тех частях книги, которые написаны редакторами, используются современные этнонимы. Следовательно, когда в письмах говорится о вотяках или черемисах, речь идет, соответственно, об удмуртах или марийцах.
Следует также отметить, что в начале XX в. этнонимика народов России на финском языке не была еще вполне устоявшейся. Колебания в этом наблюдаются также и у Хольмберга. В финских текстах писем правописание этнонимов сохранено в той же форме, в какой она была в оригинале.
Стиль писем Уно Хольмберга бьш эмоционально выраженным; в связи с этим при их переводе предусматривалось учитывать такую особенность и местами делать переводы, близкие к буквальным. В 1911 г. путевые письма в газете «Turun Sanomat» были опубликованы без фотографий. Иллюстрациями к письмам данной экспедиции редакторами был выбран ряд фотографий из монографии Хольмберга, посвященной традиционной религии пермских народов. Материалы же следующей экспедиции в газете «Uusi Aura» шли с фотографиями. Те же иллюстрации используются в письмах 1913 г. и в этой книге. Следовательно, все представленные здесь с письмами фотографии сделаны самим Хольмбергом. Он также и автор аннотаций к фотографиям.
Как известно, Хольмберг феннизировал свою фамилию в 1927 г. Поскольку все его российские экспедиции были предприняты до этого события, в данной книге будет использоваться его первоначальная фамилия.
Частичные переводы трех писем Хольмберга, опубликованные в газете «Turun Sanomat» за 15 июня, 6 августа и 26 августа 1911 г., имеются в книге Р.Р. Садикова и К.Х. Хафиз, опубликованной в 2010 г. С любезного разрешения авторов они использованы при переводе и в настоящем издании.
В ходе работы над этим сборником накопилось немало невыраженных благодарностей за ту помощь, которая была оказана редакторам-составителям на разных этапах разработки проекта. Прежде всего, выражаем свою сердечную благодарность частным лицам, так или иначе содействовавшим переводу писем на русский язык. В сборе материалов бьши использованы фонды Национальной библиотеки Финляндии, архивов фольклора и литературы Финского Литературного Общества, Национального Архива Финляндии, Музейного Ведомства Финляндии, Финно-Угорского Общества и Музея Хельсинкского Университета. Выражаем нашу признательность этим организациям и их сотрудникам. Мы также благодарны наследникам Уно Хольмберга-Харвы за разрешение опубликовать письма. Выражаем также нашу признательность издательству «Европейский Дом», готовому выпустить в свет очередное издание серии «Финляндия в России». Наконец, но не в последнюю очередь, наша благодарность направлена Фонду «Коне», финансовая поддержка которого сделала возможным осуществление этого проекта.

ВВЕДЕНИЕ

С. Ламукка, Т.Г.Миннияхметова, Р.Р.Садиков

Начиная с середины XIX в. в Финляндии развернулось движение фенноманов — радикальных патриотов, направленное на строительство финской идентичности и политической нации. Параллельно с подъемом финского национального самосознания в академических кругах нашла свое развитие мысль о том, что именно Финляндия должна стать центром финно-угорских исследований. Для плеяды ученых осознание своего финно-угорского происхождения стало одним из элементов, на которых строительство нации должно было базироваться. Основными инструментами, с помощью которых эти ученые участвовали в нациестроительстве, стали языкознание, этнография и археология. Многие из них были убеждены, что языки и культурное наследие родственных народов представляют собой своего рода архив общих древностей финно-угорских племен⁵. Без сведений, предоставляемых этим хранилищем, как полагали, история финнов оставалась бы неполной. Благодаря модернизации, в течение второй половины XIX в. бьша создана своя финляндская инфраструктура для осуществления исследований национальной направленности. Десятки ученых отправились в Россию для изучения родственных для финнов языков и культур.

------------------------
5 См.: Salminen, Т., Aatteen tiede. Suomalais-Ugrilainen Seura 1883—2008. Helsinki: Suomalaisen Kirjallisuuden Seura, 2008. C. 16—17, 206.
------------------------

Обычной практикой для этих исследователей-путешественников стало то, что, пребывая в регионах проживания финно-угорских народов, они знакомили со своими наблюдениями и широкую читательскую публику — они писали в финские газеты путевые письма. Очевидно, что для многих написание таких писем было также и немаловажным способом подрабатывать. Но одновременно эти ученые выполняли и патриотическую миссию создания для массового читателя картины предыстории финнов: в письмах, среди прочего, рассказывалось о финно-угорских родственных связях, о древностях финнов. Нередко в них излагались и мифические представления о древнем, но затем потерянном периоде финно-угорского величия и расцвета. Такие идеи, связанные с действительным или воображаемым «золотым временем», были, очевидно, направлены на укрепление в широких слоях населения финского самосознания и пробуждения в них патриотических чувств. Думается, что подобная публицистическая деятельность внесла свою лепту в то, что финское национальное движение стало массовым⁶.

------------------------
6 Согласно известной периодизации Мирослава Гроха, национальное движение финнов в 1870—80 гг. перешло в фазу, в которой оно приобрело массовое общественное звучание (Hroch, М., Social Preconditions of National Revival in Europe. A Comparative Analysis of the Social Composition of Patriotic Groups among the Smaller European Nations. Cambridge: Cambridge University Press, 1985. C. 62-75).
------------------------

Таким образом, в своей научной работе над тематикой, носящей явный национальный оттенок, ученые нередко сталкивались с ситуациями, в которых они вынуждены были искать баланс между требованиями науки и собственными чувствами племенного родства. В публицистике таких ограничений было меньше, и авторы могли дать больше пространства своим личным мнениям и пристрастиям.
Уно Хольмберг совершил свои экспедиции в Россию в 1910-е гг., т.е. несколько десятилетий спустя после того, как поднялась широкая волна финского национального пробуждения. Но что касается его отношения к этническим стремлениям финнов, его можно считать поздним фенноманом. Это и не случайно — его академическая и общественная идентичности сформировались в обстановке Великого княжества Финляндского рубежа XIX и XX вв., когда в обществе происходило мощное протестное брожение, подъем финского национализма, вызванный русификаторскими устремлениями царской администрации. Молодой Хольмберг тяготел к младофиннам, к партии либерального буржуазного толка, требующей прекращения русификаторской политики и восстановления конституционного порядка. Несмотря на это, газетные корреспонденции Хольмберга уравновешенные, без предвзятостей — хотя он и не скрывает, на чьей стороне находятся его симпатии. Но в любом случае, читая письма Хольмберга, следует помнить о политической ситуации на родине их автора.
Но обратимся теперь к его биографии и научной деятельности.
Уно Хольмберг родился в 1882 году; детство его прошло в усадьбе сельского священника на юго-западе Финляндии⁷. В семье, которая была многодетной, говорили и на шведском, и на финском языке. Отец, пастор Густав Хольмберг, под влиянием фенноманских идей, определил своих детей в финноязычные школы. Путь Уно Хольмберга к знаниям начался в 1892 г., когда его отправили в финский лицей в г.Турку. Экзамен на аттестат зрелости он сдал в 1902 г. и после этого, следуя примеру отца, записался на теологический факультет Хельсинкского университета.
Курс теологического обучения был завершен в конце 1906 г. и в начале следующего года Хольмберг бьш рукоположен в сан священника. Он был назначен помощником пастора в одном из сельских приходов в центральной части страны. Проработав там один год, он принял решение оставить карьеру священника и вернуться в университет для получения второго высшего образования. По поводу причин этого поворота на его жизненном пути имеются разные трактовки. Предполагают, в частности, что молодой священник испытывал мощный духовный кризис. Однако представляется, что, еще будучи студентом теологического факультета, Хольмберг проявлял интерес к разным формам религиозной жизни, которые именно были научными. В те годы, как он сам позже вспоминал, интерес к науке у него пробудился во многом благодаря тому, что он познакомился с социологом Эдвардом Вестермарком, с его трудами⁸. Хотя Хольмберг отказался от должности священника, он, очевидно, еще долго сохранял свои прежние христианские убеждения.
Можно сказать, что по возвращению в начале 1908 г. в Хельсинкский университет Хольмберг первым в Финляндии прошел курс обучения, направленный на получение образования, которое можно охарактеризовать полностью как религиоведческое. Поскольку такая специальность на историко-филологическом отделении философского факультета не преподавалась и в то время религиоведение в университете вообще представлено не было, ему пришлось выбирать себе предметы и курсы лекций по разным специальностям на факультете. За один год он сумел сдать нужные экзамены. Главными предметами в его втором высшем образовании были практическая и теоретическая философия. Кроме того, в его аттестат входили также фольклористика и политэкономия. Его преподавателями в университете бьши, в частности, названный выше Вестермарк, фольклорист Каарле Крон и языковед Эмиль Сетяля. После окончания философского факультета Хольмберг продолжил университетскую учебу в качестве аспиранта по фольклористике.

------------------------
7 Основными источниками приведенных ниже биографических данных являются: «Yliopistomme uusin dosentti», Ylioppilaslehti, 1915, № 14 (25 апреля); Anttonen, V., Uno Harva ja suomalainen uskontotiede. Helsinki: SKS, 1987; .

8 «Turussa tutkitaan», Kuva, 1941, № 3. C. 6.
------------------------

Экспедиция 1911 г.

На протяжении 1910 г. линия дальнейших научных поисков Уно Хольмберга приобрела четкую ориентацию — в сфере его религиоведческих интересов восточное финно-угорское направление стало определяющим. В письмах, адресованных профессору Крону во время пребывания в сентябре-октябре 1910 г. в Пскове и Санкт- Петербурге, Хольмберг сообщает, что изучает русский язык и знакомится с литературой, затрагивающей мифологию пермских народов и марийцев⁹. Вместе с тем стало ясно, что для более глубокого изучения данной тематики необходимы также первичные материалы и непосредственное знакомство с этими народами. Перед молодым ученым встал вопрос о совершении научной экспедиции к удмуртам и марийцам. Оказалось, что финансовую поддержку для реализации такого плана бьши готовы предоставить как Финно-Угорское Общество, так и Канцлер Хельсинкского университета.
Первая дальняя исследовательская поездка Хольмберга в Россию бьша осуществлена за счет университетских средств. Он выехал из Хельсинки 22 марта 1911 г. и поездка продолжалась в общей сложности почти пять месяцев¹⁰. Первым ее этапом была Казань, куда Хольмберг следовал железнодорожным транспортом с пересадками в С.-Петербурге и Москве.

------------------------
9 Suomalaisen Kirjallisuuden Seuran Kirjallisuusarkisto, Kirjekokoelma 108:92:1-4. В дальнейшем: SKS KiA Kirjekokoelma.
10 Suomalais-Ugrilaisen Seuran Aikakauskirja XXIX (1915), Vuosikertomus v. 1911. C. 5. В дальнейшем: SUSA.
------------------------

В Казань прибыл Хольмберг в конце марта и провел там примерно один месяц, дожидаясь начала судоходного речного сезона. За недели, проведенные в Казани, финский ученый подготовился к полевой экспедиции: изучил удмуртский язык, погрузился в этнографическую литературу, посвященную удмуртам и, живя в русской семье, укрепил свои практические знания в русском языке. Тогда же он разработал окончательный маршрут по сельской местности — с учетом советов, полученных от сотрудника Казанской «инородческой» учительской семинарии Ивана Михеева. Удмурт по происхождению, Михеев имел контакты с разными территориальными группами своих соплеменников и сумел сосредоточить внимание Хольмберга на местностях, в которых этнические традиции еще соблюдались в наиболее аутентичном виде¹¹.
Открытка от профессора Эмиля Сетяля, переданная Хольмбергом профессору тюркских языков Казанского университета Николаю Катанову, помогла открыть множество дверей в чужом городе — благодаря открытке, Хольмбергу посчастливилось получить себе неофициального куратора в лице Катанова, ученого хакасского происхождения. В письмах в Финляндию Хольмберг характеризует Катанова как веселого, услужливого человека, который знакомил его с представляющими для него интерес казанскими научными кругами и учреждениями. С его помощью бьши установлены и связи с упомянутым выше Михеевым и другим удмуртским сотрудником учительской семинарии, Аркадием Емельяновым. Во время пребывания в Казани Хольмберг также имел возможность познакомиться с Михаилом Хомяковым, с врачом, затрагивающим в своей диссертации, помимо краниологии, также и вопросы мифологии и этнографии удмуртов¹².
Несмотря на предварительную языковую подготовку, знания Хольмберга в удмуртском языке оставались, очевидно, настолько элементарными, что, будучи в деревнях, общаться на этом языке он мог только ограниченно. В большинстве случаев языком-посредником был русский — иными словами, требовалась помощь местных жителей, которые владели и удмуртским и русским языками.

------------------------
11 Kansallisarkisto E.N.Setala, saapuneet kirjeet (VAY5251), в дальнейшем: КаА ENS; SUSA. С. 5.
12 КаА ENS (VAY5251); SKS KiA Kirjekokoelma 108:92:6; О Катанове см.: Geraci, R., Window on the East. National and imperial identities in late tsarist Russia. Ithaca and London: Cornell University Press. C. 309—41.
------------------------

В то же время как печатные работы Хольмберга, так и его полевые записки показывают, что он обладал немалым запасом удмуртских терминов. При описании религиозных обрядов и этнографических явлений он предпочитал давать ключевые слова в их оригинальной форме. Такое же стремление видно и в его работах, касающихся марийцев.
Полевая часть экспедиции началась 2 мая — Хольмберг сел на пароход, следующий в Пермь. Доплыв по Волге и Каме до Николо-Березовки, он высадился и уже на подводе преодолел оставшийся 80-верстовый путь до своего первого места назначения, деревни Старая Кирга на левом берегу реки Буй¹³. В административном отношении эта удмуртская деревня в те времена входила в Большегондырскую волость Осинского уезда Пермской губернии. Нынешняя деревня Кирга — часть Куединского района Пермского края.
Населенные пункты, в которых Хольмберг провел исследования, показаны на карте. Названия деревень даются на карте в их современном виде.

Старая Кирга была довольно большой деревней. По данным 1904 г., в ней насчитывался 151 двор с общей численностью населения 953 человека¹⁴. Как объяснили Хольмбергу сами жители Старой Кирги, их деревня относилась к старейшим удмуртским деревням в данной местности. Ряд близлежащих удмуртских деревень был основан выходцами из Старой Кирги.
В письме, адресованном профессору Крону и датированном 7 мая, Хольмберг пишет, что приехал в удачное время, потому что на следующий день после приезда в деревне проводили праздник сева, многие обряды которого ему удалось сфотографировать. К тому же в скором времени ожидались и другие праздники. Жизнь в деревне показалась настолько интересной, что он планировал провести в ней, по крайней мере, пару месяцев. Однако некоторую озабоченность вызывало отношение властей. Хольмберг пишет: «Министерство внутренних дел отправило циркулярное письмо, в котором призывается внимательно следить за финскими исследователями. ... С русскими должностными лицами я еще не встретился, они живут за 12 верст. Через неделю еду к ним, чтобы предъявить паспорт. Надеюсь, что отделаюсь от них. Если тут, в Пермской губернии, будут излишне строгими, переправлюсь в сторону Уфимской губернии, расстояние всего лишь около трех верст»¹⁵.

------------------------
13 SUSA. С.5. В дореволюционных источниках название деревни пишется либо «Старая Кырга», либо «Сухая Кырга».
14 Список населенных мест Пермской губернии. Пермь: Пермское губернское земство, 1905. С.133.
15 SKS KiA Kiqekokoelma 108:92:8.
------------------------

Жертвоприношение у реки Буй (Старая Кирга) — Buijoen uhri (Staraja Kirga)

Итак, следующие 2—3 недели он работал в Бирском уезде Уфимской губернии, в основном в деревнях Можга (Байгузинская волость) и Каймашабаш (Ново-Кыргинская волость). Сегодня эти деревни входят в Янаульский район Республики Башкортостан. Первая из названных деревень примерно в 30 километрах к юго-западу от Кирги и находится на небольшом расстоянии от реки Буй. Согласно Хольмбергу, в Можге проживали только удмурты, но в версте от нее находилось башкирское селение, а русских населенных пунктов поблизости от нее вовсе не было. О Каймашабаше он писал, что рzдом с этой деревней проживали русские новоселы, однако на удмуртов они оказывали мало воздействия — в то время как татарское влияние было заметно во всем¹⁶.
Кроме Можги и Каймашабаша, в записках Хольмберга упоминаются деревни Конигово, Рабак, Сусады-Эбалак и Музяково Бирского уезда¹⁷. Из них Конигово, которая совсем недалеко от Можги, была удмуртской деревней, а все остальные — марийские. В своем путевом отчете Хольмберг и упоминает, что посещал также и марийские деревни и имел в них возможность участвовать в трех обрядах жертвоприношения¹⁸.
С левобережья реки Буй путь исследователя продолжался к удмуртам Старо-Юмьинской волости Мамадышского уезда Казанской губернии (нынче эта территория Кукморского района Республики Татарстан). Известно, что Хольмберг приехал туда 22 июня, но найти сведения о том, как он преодолел 200-километровое расстояние от бассейна реки Буй к удмуртам нижней Вятки, нам не удалось¹⁹. Похоже, что и здесь немалое влияние на выбор изучаемых деревень оказывали советы Ивана Михеева — некими базовыми поселениями для исследователя служили село Ошторма-Юмья и деревня Каенсар (первое из них — родное село Михеева). В этом же кусте удмуртских поселений, по-видимому, он работал также в Верхней Юмье, Старой Юмье, Студеном Ключе, Среднем Куморе и Нырье²⁰.

------------------------
16 Suomalaisen Kirjallisuudcn Seuran KirjaMsuusarkisto: Harva U., Suomalais- ugrilaisten kansojen mytologiaa sisaltava kasikipoitus. C. 64, 108. В дальнейшем: SKS KiA Harva.
17 SKS KiA Harva. C.106, 295, 298, 317. В данной рукописи эти названия деревень следующие: Конегин, Рабак, Сусада и Мусаково.
18 SUSA. С.5—6; Садиков, Р.Р., Хафиз, К.Х., Религиозные верования и обряды удмуртов Пермской и Уфимской губерний в начале XX века (экспе¬диционные материалы Уно Хольмберга). Уфа: Институт этнологических исследований УНЦ РАН, 2010. С. 5, 8.
19 SUSA. С.6.
20 SKS KiA Harva. С.236, 254, 256, 279. Название «Каенсар» Хольмберг дает в форме «Старая Канисар».
------------------------

Если влияние христианства на удмуртов бассейна Буя оставалось в целом незначительным, то в новой местности оно было уже заметно ощутимее. На основе наблюдений в Ошторма-Юмье Хольмберг отмечает, во-первых, что в Казанской губернии татарское влияние на удмуртов сильное во многих отношениях. Однако, по сравнению с удмуртами Вятской губернии, которые тогда были уже почти все крещеные, здешние удмурты сумели лучше сохранить свои древние верования и идолопоклонство. Далее, касательно распространения православной веры, он пишет, что «здесь тоже русско-христианское влияние дает знать о себе, потому что миссионеры работают усердно, а священники, не без помощи светской полицейской власти, пытаются уничтожить священные места, и большинство народа записано в христианский приход. Но хотя сеть русских церквей уже довольно густая — в этом селе тоже стоит одна — большинство из священных рощ продолжает стоять нетронутыми, и народ сохраняет боязливое уважение к вере и обрядам, наследованным от отцов»²¹. По сведениям Хольмберга, жители деревни Ошторма-Юмья, кроме своих праздников, принимали участие также в крупных жертвоприношениях, проводимых в Нырье, Старой Юмье и Студеном Ключе каждый третий год²².
Судя по всему, полевые исследования в Мамадышском уезде продолжались от одного до полутора месяцев. К такому выводу можно прийти на основе того, что в Финляндию Хольмберг возвратился 15 августа²³. Скорее всего, его обратная дорога на родину шла по тому же маршруту, как в марте — через Казань и Москву.
В своем путевом отчете Хольмберг отмечает, что основными его целями были проверка имеющихся в литературе данных о мифологии удмуртов и сбор нового материала. Прежде всего, он хотел ознакомиться с представлениями, связанными с душой человека, изучить обряды почитания покойных и вообще обряды почитания, основанные на родстве, что и занимает центральное место в религиозной обрядности удмуртов. Во время поездки ему удалось участвовать в десяти многолюдных обрядах жертвоприношения. Кроме описаний жертвенных праздников, Хольмберг собрал в свой архив легенды, сказки, верования и сотню единиц фотографий и рисунков²⁴.

------------------------
21 SKS KiA Harva. С.157—58. Церковь в Ошторма-Юмье существовала, по крайней мере, уже в середине XIX в. (см.: Списки населенных мест Российской Империи. XIV. Казанская губерния. Список населенных мест по сведениям 1859 года. С.-Петербург: Центральный статистический комитет Министерства внутренних дел, 1866. С. 62).
22 SKS KiA Harva. С.165-66.
23 SUSA С.6.
24 SUSA. С.6.
------------------------

На родине перед Хольмбергом стоял вопрос о том, в каком направлении ему развивать свою дальнейшую академическую карьеру. В конце 1911 г. он зондировал условия, которые нужно выполнить для получения доцентуры по истории религий на теологическом факультете Хельсинкского университета. Но, кажется, это направление в недостаточной мере соответствовало его научным амбициям, и когда позже появилась возможность на доцентуру, он подал свое заявление не на теологический факультет, а на историко-филологическое отделение университета. Как уже отмечалось, во вторичном (нетеологическом) образовании Хольмберга главными учебными предметами были практическая и теоретическая философия. Теперь, с учетом того, какое важное место в его научных занятиях занимало изучение фольклора, в промежутке между первой и второй экспедициями он довел свои формальные знания по этому предмету на тот же уровень, как и по философии²⁵.
В результате экспедиции Хольмберг имел богатый материал для написания диссертации. Но, очевидно, что с точки зрения рационализации работы всеобъемлющая тематика, охватывающая широкий спектр мифологических представлений, была нежелательна. Соискатель и остановился на более суженной теме о происхождении и развитии представлений о духах воды у финно-угорских народов²⁶. Защита докторской диссертации состоялась 16 мая 1913 г.

Экспедиция 1913 г.

В конце мая — начале июня 1913 г., т.е. вскоре после защиты, Хольмберг отправляется во вторую российскую экспедицию. Эта поездка была целиком посвящена изучению марийцев. О ходе второй поездки сохранилось намного меньше сведений, чем о первой. Более того, полевые записи Хольмберга от 1913 г. разрознены и не собраны в единую рукопись, как записки от предыдущей экспедиции. Тем не менее, среди всех своих опытов полевой этнографической работы, сам ученый наиболее высоко оценивал именно экспедицию 1913 г., и, спустя годы, охотнее всего воспоминал ее²⁷.

------------------------
25 Anttonеn 1987. С.50-51,78-79, 164-65.
26 Диссертация носила заглавие: Wassergottheiten der Finnisch-Ugrischen Volker.
27 Anttonеn 1987. C.68.

------------------------

Подготовка проекта шла не без сложностей. Как Финно-Угорское Общество, так и Хельсинкский университет не нашли возможностей выделить средства для осуществления новой экспедиции. Выходом из положения стал аванс авторского гонорара, который издатель серии книг по традиционным религиям финно-угорских народов выплачивал Хольмбергу.
Из Финляндии Хольмберг следовал поездом через С.-Петербург, Вологду и Вятку до Перми, а оттуда проехал водным путем до Уфы. В почтовой открытке, отправленной оттуда 11 июня профессору Крону, путешественник сообщает, что уфимский губернатор был весьма любезным и выдал ему нужные бумаги. В тот же день Хольмберг намерен был выехать из губернского города в Бирский уезд для проведения полевых исследований. Далее он сообщил: «Получил от Карьялайнена адрес черемисского жреца, который желает предоставить сведения Финно-Угорскому Обществу. Вначале еду на место его жительства». Из другой открытки, датированной 17 июня и адресованной профессору Сетяля, выясняется, что речь, очевидно, шла о деревне Чаки — Хольмберг отослал своему преподавателю сердечный привет из этой небольшой марийской деревни, находящейся у реки Белой в Андреевской волости. Таким образом, первый этап полевой работы ученого проходил не очень далеко от тех местностей, с которыми он познакомился в ходе своей предыдущей экспедиции. Проведение жертвоприношения ага-курман перед вспашкой парового поля (Чаки) — Aga-kurman uhrin toimitus ennen kesantokyntoon ryhtymista (Tshaki) Помимо Чаки, одним из мест работы в Бирском уезде была также деревня Черлак (Черлакова)³¹.

------------------------
25 Anttonеn 1987. С.50-51,78-79, 164-65.
26 Диссертация носила заглавие: Wassergottheiten der Finnisch-Ugrischen Volker.
27 Anttonеn 1987. C.68.
28 Anttonеn 1987. C.68. Хольмбсрг был автором трех томов серии книг «Suomensuvun uskonnot»: Lappalaisten uskonto, Permalaisten uskonto и Tsheremissien uskonto.
29 SKS KiA Kirjekokoclma 108:92:9. В цитате имеется в виду доцент К.Ф. Карьялайнен, который в те годы был секретарем Финно-Угорского Общества.
30 КаА ENS (VAY5239). В конце XIX в. в Чаки было 26 дворов, деревня находилась в полторы верстах от волостного правления в Андреевке {Сборник статистических сведении по Уфимской губернии. Том V. Бирский уезд. Уфа: Издание Уфимской Губернской Земской Управы, 1899. С. 15). В середине 1920-х гг. деревня Чаки (Петухова) входила в состав Илишсвской волости Бирского кантона (Населенные пункты Башкортостана. Ч. III. Башреспубли-ка, 1926. Уфа: Китап, 2002. С. 76). Сегодня д. Чаки уже не существует.
31 По данным 1920 г. в Чердаке, который в то время входил в Калмыковскую волость Бирского кантона, было 136 дворов с населением 700 чел. (Населенные пункты Башкортостана. С.84). Нынче Чердак часть Дюртюлинского района Республики Башкортостан.
------------------------

Проведение жертвоприношения ага-курман перед вспашкой парового поля (Чаки) — Aga-kurman uhrin toimitus ennen kesantokyntoon ryhtymista (Tshaki).

В ней Хольмберг имел возможность наблюдать и документировать общинный жертвенный ритуал, праздник мер-кÿсõ, собравший участников из нескольких деревень. В монографии о религии марийцев, выпущенной год спустя, Хольмберг подробно описывает этот многодневный праздник, его разные фазы³². На основе упоминаний в той же книге создается впечатление, что ученый посещал и деревню Курманаево, которая выделилась в религиозном отношении в том, что ее священная роща служила центром притяжения для более чем двадцати деревень³³. Остается неясным, в каких еще других марийских населенных пунктах Бирского уезда Хольмберг побывал в 1913 г. Вероятно, что в их числе была деревня Киргисово — она упоминается в полевых записках³⁴. Правда, в записках она фигурирует как «Ст.Киргисева». Деревня с похожим названием (Старокиргизово) имеется сегодня в Илишевском районе Башкортостана. Однако она не марийская. Но в соседнем Краснокамском районе, за десять километров, находится деревня Киргизово, в которой преобладают марийцы³⁵. Возможно, что Хольмберг побывал именно в ней.
Скорее всего, названные выше деревни не исчерпывают список марийских поселений Бирского уезда, посещенных Хольмбергом в 1913 г. Туманным остается и то, сколько недель он здесь провел среди восточных марийцев. Можно лишь заключить, что это было в июне и, вероятно, также в июле. Неизвестно также, когда и каким путем он добрался из Бирского уезда в Уржумский уезд Вятской губернии, ко второй группе обследованных им марийцев.
На представленной выше карте из числа населенных пунктов Уржумского уезда показаны только уездный город и село Сернур. Это связано с тем, что, помимо Сернура, нет уверенности, именно в каких еще местах побывал здесь Хольмберг. Но, судя по ряду имеющихся в его монографии упоминаний, которые касаются личных наблюдений и непосредственного участия в жертвоприношениях, он должен был посещать и другие населенные пункты³⁶. Поскольку в окрестностях Сернура много марийских святилищ, это село могло служить для Хольмберга неким опорным пунктом на этом участке экспедиции. Фактором, который притягивал ученого именно в Сернур, могло быть то обстоятельство, что среди марийцев этот край был известен как один из очагов традиционной религии, где проводились крупномасштабные жертвоприношения³⁷. Некоторые краеведы рубежа XIX — XX вв. назвали Сернур даже Иерусалимом приверженцев марийской веры. Но само село должно было быть в религиозном отношении уже достаточно смешанным — в нем действовали две церкви. Сернур бьш относительно большим селом, в 1917 г. в нем насчитывалось около 500 жителей, там же находилось и волостное правление³⁸.
О датах пребывания ученого в Уржумском уезде нет сведений. Скорее всего, он был там в июле—августе, но неизвестно, в какой именно период. Вся российская поездка Хольмберга в 1913 г. ограничилась летним периодом. Следовательно, можно полагать, что общая ее продолжительность не превышала трех месяцев.

------------------------
32 Holmberg, U. Tsheremissien uskonto. Suomensuvun uskonnot Porvoo: WSOY, 1914. C 77-93.
33 Holmberg 1914. C.50, 69. Как и Чердак, Курманаево была тоже довольно большой деревней, в 1920 г. численность се жителей составляла 781 человек (Населенные пункты Башкортостана. С. 98). Сегодня Курманаево входит в Мишкинский район Республики Башкортостан.
34 Suomalaisen Kiijallisuudcn Seuran Kirjallisuusarkisto, Uno Harvan kirjallincn jaamistd.
35 В середине 1920-х гг. она была частью Кайнлыковской волости Бирского кантона; в ней насчитывалось 50 дворов (Населенные пункты Башкортостана. С. 75, 78).
36 См., например: Holmberg 1914. С.97, 98, 103, 105.
37 Об одном обряде жертвоприношения с участием многих тысяч людей около Сернура см.: Lallukka, S., Popov, N., «Testing the limits of permissible. Mari ethno-religious ferment and Russian authority, 1820s—1840s», Defining Self. Essays on emergent identities in Russia. Seventeenth to Nuieteenth Centuries. Ed. by M. Branch. Helsinki: Finnish Literature Society, 2009. C. 321—23.
38 Списки населенных мест Российской Империи. X. Вятская губерния. С.-Петербург: Центральный статистический комитет Министерства внутренних дел, 1876. С. 718; Ссрнурский район. Сборник документальных очерков. Серия «История сел и деревень Республики Марий Эл». Йошкар-Ола: Комитет Республики Марий Эл по делам архивов, Государственный архив Республики Марий Эл, Администрация муниципального образования «Сернурский район», 2006. С. 223.

------------------------